Тобиас Уэллс - Моя прекрасная убийца [Сборник]
Что ж, обстановка у меня в камере была небогатой, но со вкусом подобранной. Ни одна живая душа, кроме Цирота и дамы его сердца, не знала, что я оказался здесь. Если они соберутся смотать удочки, что было вполне вероятно, мне только и оставалось, что сидеть взаперти вечность да отращивать бороду. Как Барбароссе. Интересно, как долго человек может протянуть без воды и пищи?
На дорожке перед домом, выложенной каменными плитами, послышались чьи-то шаги. Хлопнула дверца машины. Заурчал мотор. Потом все стихло. Просто идеальная тишина. Спокойный район, ничего не скажешь… Только тихо журчит вода по трубам. Я уселся на перевернутое ведро. Паук прошелся, проверил свои сети и затаился в углу в ожидании полдника.
Нельзя сказать, чтобы на ведре уж очень удобно сиделось, но вариантов у меня не было, поскольку площадь моей тюрьмы не превышала четырех квадратных метров, из которых три занимал красный котел. Мне удалось отломить от граблей, стоящих в углу, один зуб. Для этого пришлось засунуть их между трубой и стенкой и долго качать туда-сюда.
Окрыленный успехом, я попытался было проковырять этим зубом дырку в стене, но успеха в своем начинании не имел. Итогом были исцарапанные пальцы, щепотка пыли на каменном полу и убеждение в добросовестности строителей этого дома.
Я преисполнился глубоким уважением к графу Монте-Кристо и его многочисленным последователям в кино и на телеэкране, сокрушавшим толстые стены, чтобы вырваться на свободу. Не удалась и вторая попытка побега, когда я с помощью садовых ножниц тщился разбить стеклоблок.
Должно быть, заключенные в прежние времена все же были более ушлым народом. Во всяком случае, я так и не смог найти способа выйти из заточения. Прошло два часа. Я сидел на ведре, как уже было сказано, без особых удобств, и предавался унынию. Вдруг мимо моего так называемого окна из стеклоблоков мелькнула какая-то тень, и послышались звуки шагов на дорожке перед домом. Я приложил губы к дыркам в бетонной плите и закричал:
— Эй! Э-эй! Кто-нибудь! Вы меня слышите? Эй!
На стеклоблоки упала тень, и мужской голос спросил:
— Кто здесь?
— Я здесь, в котельной! — заорал я.
— А фрау Фибих разве нет дома? — поинтересовался голос.
— Думаю, нет, — ответил я.
— Дело в том, что я разношу газеты… — сказал мужчина.
— Едва ли смогу помочь вам, поскольку меня здесь заперли, — посетовал я.
— Да… но… — начал было почтальон и замолчал в растерянности.
— Может быть, вас не затруднит обойти вокруг дома, — предложил я, — и если вы увидите где-нибудь открытое окно, заберитесь, пожалуйста, внутрь и выпустите меня.
— Уж не знаю, — сказал он. — Ведь это же… Я не могу этого сделать…
— Тогда будьте добры, вызовите полицию, — попросил я.
— Хорошо, — с облегчением согласился он. — Полицию я вызову.
С этими словами он исчез.
Я уселся на ведро и с некоторым сомнением в своей правоте — не зря ли я его отпустил? — принялся ждать. Было так тихо, что я даже начал клевать носом.
Приближающаяся сирена ребят с Петерваген, 13, мигом разогнала дрему. Когда машина остановилась рядом с домом и послышались тяжелые шаги, я снова приложил рот к дыре в бетоне и закричал:
— Сюда! Помогите!
— Где вы? — спросил кто-то снаружи.
— Здесь! — во всю глотку заорал я. — Здесь внизу! — и так замолотил руками, ногами, ведром и садовыми ножницами по котлу, стенам и двери, что Ринго Стар со всей своей ударной установкой, услышь он меня, тут же лопнул бы от зависти.
Через пять минут я обрел свободу. Ребята с Петерваген забрались в дом через открытое окно на кухне. На мое счастье, Цирот любезно оставил ключ в замке. Полицейскому, вызволившему меня из подвала, до двух метров не хватало всего пары сантиметров. На его мощную грудную клетку просто просился орден — так широка она была. К сожалению, императора давно нет и некому доглядывать за подобными вещами.
— Кто вы? — спросил мой спаситель, когда я, с облегчением выдыхая спертый подвальный воздух, вышел на волю.
— Ваш коллега, — признался я и показал ему свой значок.
— Ну и ну, — только и смог он вымолвить.
Что означало: «Как же это ты, братец, дал себя там запереть?»
Строго говоря, он был прав. Непозволительно быть таким простофилей.
Тем временем по лестнице спустился второй полицейский.
— В доме никого, — сказал он. — Похоже, хозяева дали деру. Там наверху все вверх дном.
— Надо полагать, — кивнул я.
Из часов появилась кукушка, чтобы известить, что уже половина третьего.
— Как вы узнали? — спросил я.
— По рации, — скромно пояснил великан.
— Мы получили приказ выехать сюда, — сказал другой, — поскольку здесь подверглась опасности жизнь человека.
— Это они малость преувеличили, — ухмыльнулся длинный.
Я подошел к телефону и позвонил к себе на службу.
Трубку взял Фойерхак.
— Ну, наконец-то! — пророкотал он. — Вас уже повсюду ищут! Наш парень, который дежурил в страховом агентстве, упустил Цирота. Тот удрал от него на машине вместе с дамой. Очень мило, правда? Не успел похоронить одну, а уже удирает с другой. Где вы пропадаете? Шеф сказал, что служащие агентства очень нервничают. Ведь они выплатили сто пятьдесят тысяч. У вас ведь были какие-то идеи относительно Цирота, не правда ли? Ну, Клипп…
Я заверил его, что идеи были и есть, хотя еще не знал, что буду делать, и положил трубку. Да. В управлении суматоха, как всегда бывает, когда у людей нет четкого плана и цели. Я пытался представить себя на месте Цирота и прикидывал, что бы я предпринял. Затем набрал номер справочной службы аэропорта.
— Говорят из полиции. Комиссар Клипп. Когда улетает ближайший самолет?
— Куда? — спросила девушка на другом конце провода.
— Куда угодно! — сказал я нетерпеливо. — Вообще — ближайший!
— Через сорок восемь минут, — сказала девушка несколько озадаченно. — В Мадрид.
Я поблагодарил и повесил трубку.
— Как далеко отсюда до аэропорта? — спросил я у полицейских.
— Добрых двадцать километров, — сказал длинный.
— Поехали! — бросил я. — Включайте все свои дела — сирену там, мигалку и жмите изо всех сил!
— О’кей, — сказали они одновременно и зашагали к машине, не обнаруживая особой спешки.
Дверь дома я просто прикрыл за собой.
Мы мчались во весь дух с сиреной и мигалкой. Это было замечательно! Я и раньше иногда так ездил, но на этот раз ребята с Петерваген доставили мне истинное удовольствие. Я радовался, как дитя. Когда можно не обращать внимания на светофоры и дорожные знаки, когда все останавливаются или сворачивают на обочину, а ты жмешь на всю катушку — это просто здорово! Через какие-то пятнадцать минут мы были в аэропорту. По дороге я в двух словах рассказал своим спасителям всю историю и, насколько это было возможно, описал Цирота.
Я попросил их подождать и, прячась за носильщиком, тащившим два серых чемодана, вошел в зал.
Вежливый и равнодушный голос из динамика сообщил, что пассажиров с билетами на рейс Франкфурт — Париж — Мадрид — Касабланка приглашают к стойке В, повторив приглашение по-немецки и по-испански.
Я стремительно ринулся к стойке, где столпились в ожидании человек тридцать. И оказался прав: Цирот со своей красоткой стояли там же. С другой стороны застекленной стойки, которая отделяла зал ожидания от летного поля, уже приближались двое служащих в униформе, чтобы вести пассажиров на посадку.
Я начал проталкиваться сквозь толпу, повторяя, как попугай:
— Пардон! Разрешите, пожалуйста! Извините!
Люди расступались. Наконец, я добрался до Цирота и положил ему руку на плечо. Он испуганно оглянулся и вытаращил глаза.
— Пройдемте, господин Цирот! — тихо сказал я. — Только без фокусов.
Впереди открылась стеклянная дверь.
— Пожалуйста, приготовьте билеты! — элегантный до безумия персонал «Люфтганзы» начал пропускать пассажиров.
— Скотина! — негромко, но с чувством произнес Цирот.
Глаза его так и сверкали.
— Спокойно! — сказал я.
Фрау Фибих не отрываясь смотрела на Цирота. Ее прекрасный рот был приоткрыт. Губы дрожали. Пассажиры проходили мимо, не обращая на нас никакого внимания. Симпатичная блондинка обернулась и послала в мою сторону воздушный поцелуй — правда, как оказалось, он предназначался вовсе не мне, а толстому господину за мной, похожему на тюленя.
— Нужно было пришить тебя! — сказал Цирот, когда я повел его обратно.
— Да, это было бы верней, — согласился я.
Подбежали двое. Взволнованная супружеская пара, по-видимому, американцы. Мужчина в развевающемся плаще и шарфе, красный и запыхавшийся, на бегу обернулся поглядеть, поспевает ли за ним жена, и столкнулся со мной.
В тот же миг Цирот пнул меня по ноге и резко толкнул. На мгновение я потерял равновесие. Цирот одним махом перепрыгнул через скамейку, петляя, как заяц, и пригибаясь, на секунду исчез за большим филодендроном, затем вынырнул снова и побежал по лестнице, которая вела к главному входу. Нас разделяло уже шагов тридцать. Я бросился следом. Рядом со мной бежала фрау Фибих. Она уронила пальто, которое было перекинуто через руку, но даже не остановилась, чтобы поднять.
